Генрих Гацура - Посланник князя тьмы [Повести. Русские хроники в одном лице]
— Да, — подергал себя за мочку уха Сергей, — вроде того. Ты же мне сам какую-то дрянь скормил, после которой у меня глаза на лоб вылезли. Я их до сих пор на место водворить не могу.
— Ладно, хватит плакаться, пойдем пройдемся.
— Сейчас, только абзац закончу.
Раздался телефонный звонок. Алексей поднял трубку.
— Вакулов у аппарата.
— Твой подопечный рядом? — спросил мужской голос на другом конце провода.
— Да.
— Он нас слышит?
— Нет, — кашлянув в кулак, сказал Алексей.
— Я оставил у тебя в сейфе желтый конверт. Мы просмотрели дома у твоего приятеля кое-какие бумаги и нашли несколько интересных набросков статей и вырезок из наших и зарубежных журналов.
— Хорошо, ознакомлюсь и позвоню. Что-нибудь еще?
— Пока все.
Вакулов положил трубку и внимательно посмотрел на Николаева.
— Какие-нибудь неприятности? — поинтересовался Сергей, снимая ноги со стола и потягиваясь.
— Нет, чисто технические проблемы.
— Слышишь, Алексей, мне ночью пришла гениальная мысль. Вот ты рассказал мне вчера об основной идее фильма, я и подумал, а не закрутить ли его покруче, действительно в стиле этаких российских народных политических галлюцинаций, этакого российского политического бреда. Представляешь, а если наши террористы, захватив ракетную базу и поставив мир перед реальной угрозой ядерной войны, потребуют не только миллионы долларов, но и выдвинут политические требования, типа отставки президента, возврата к Союзу и старой политической системе или еще чего?
— Ну и что из этого?
— Как что? — Николаев снял с живота компьютер, положил на стол и встал. — А то, что страна как бы вновь возвращается к тоталитарному режиму, и те самые люди, которые угнетали нас в течение семидесяти лет, или похожие, вновь приходят к власти. Хотя не имеет значения, кто станет у кормила и какую политическую карту они будут разыгрывать — национальную, черносотенную или коммунистическую. Правда, здорово?
— По-моему, ты перегнул палку. Мы снимаем обычный боевик, а ты хочешь сделать из всего этого какую-то политическую абракадабру. Я устал объяснять всем, что мы далеки от всякой политики и снимаем детективную историю. Группа обычных бандитов захватывает базу и, угрожая произвести пуск баллистических ракет, требует денег. И никакой политики. Ты просто не представляешь, какая борьба идет сейчас там, — Вакулов поднял палец, — а верхних эшелонах власти. Огромное число партий, группировок, они готовы идти даже по трупам своих сограждан, лишь бы захватить кормило. Помнишь, как в том старом анекдоте, когда Брежнев на вопрос, что он думает о борьбе за мир, ответил, что в данный момент идет такая борьба за мир, что скоро камня на камне не останется. Так и сейчас, но за власть. Мне очень не хотелось, чтобы ты со своим сюжетом попал в эту политическую мясорубку.
— И все же у меня прекрасная идея. Просто идиотизм тратить сюжет с ракетной базой на каких-то жалких уголовников. Закручивать так закручивать.
— Ладно, черт с тобой. Если хочешь, напиши в нескольких строках все то, о чем ты мне говорил. Но запомни, я тебя от этого шага отговаривал.
— Вот, — Сергей взял со стола и протянул Вакулову несколько распечатанных на принтере листков. — Я тут расписал все по сценам и даже воззвание террористов набросал, которое они требуют передать по радио и телевидению. Да, я все забываю спросить, кто у нас режиссер?
— Пока это секрет фирмы. Я тебя потом сам с ним познакомлю, если захочешь, — улыбнулся Вакулов своей обаятельной белозубой улыбкой.
— Ну а какой пастой ты чистишь зубы, скажешь?
— Наверное, господин сценарист, вопрос прозвучал бы лучше, если бы ты спросил не какой, а сколько раз в день.
Они прошли через парк, по которому совершенно свободно разгуливали косули, и оказались около какого-то большого здания. Охранник взглянул на протянутый Вакуловым пропуск, затем на Николаева и открыл дверь. Пройдя по длинному коридору, они попали в огромное помещение, своими размерами не уступавшее, а может, и превосходившее любой павильон на ВДНХ. Вдоль стен стояла военная техника. Чего только здесь не было: и бронетранспортеры, и танки, и вертолеты, и ракетные установки, и многие другие машины, о назначении которых Николаев даже не догадывался.
— Ну как, впечатляет? — спросил Алексей. — Каждой твари по паре. Представляешь, вся эта техника, огромное количество людей, все будет задействовано, приведено в движение благодаря твоей фантазии, игре твоего воображения. Я бы на твоем месте радовался и гордился этим.
— Да, — покачал головой Сергей, — я только на параде видел такую.
— Эту, кстати, на параде ты видеть не мог. Здесь, можно сказать, собраны новинки нашего военно-промышленного комплекса.
— Тут же на миллионы рублей. Где достали?
— Здесь не на миллионы, а на сотни миллионов, и не рублей, а долларов. Кому, как не сочинителю детективов знать, что торговля смертью, или оружием, не менее прибыльное дело, чем наркобизнес. А где достали, наша коммерческая тайна.
— Но для съемок не потребуется столько техники.
— Почему не потребуется? Наш режиссер, например, собирается снимать сцену переговоров террористов прямо здесь, на фоне этих военных машин. По-моему, лучшей декорации для этой сцены и не придумаешь. — Вакулов подошел к стоявшему посреди ангара свежеокрашенному в желтый цвет вертолету, на боку которого мужчина выводил надпись «ГАИ». — А вот этот геликоптер будет принимать непосредственное участие в съемке твоего сюжета на дороге, в котором захватывают командира ракетной базы.
Алексей подождал пока художник выведет последнюю букву и похлопал его по плечу.
— Ну как, движется?
— Конечно, — ухмыльнулся мужчина. — Даже если стоишь на месте, обязательно что-нибудь проплывает мимо.
— Это точно. Когда закончишь?
— Осталось номера оттрафаретить.
— Вот видишь, — повернулся к Сергею Вакулов, — работа кипит. Дело за тобой.
Они побывали в спортзале на тренировке каскадеров, одетых в форму десантников, затем зашли в тир, где Алексей дал Николаеву пострелять из автомата Калашникова новой модели. Когда «культурная программа» закончилась, они вернулись назад, и Вакулов пошел к себе, а Сергей спустился в бар выпить чашечку кофе, чтобы потом с новыми силами сесть за работу.
Огромный заляпанный грязью трейлер вырулил на стоянку мотеля и остановился. За рулем его сидел тот самый мужчина, который от имени господина Жеребцова приходил к Вакулову. Из стоявших посреди площадки новеньких «Жигулей» вышли три молодых парня в спортивных костюмах и вразвалочку направились к вновь прибывшей машине.
— Эй, дядя, — обратился один из них к вылезшему из кабины водителю, — здесь платная стоянка. Плати или вали отсюда.
Мужчина сделал вид, что не расслышал, и направился к входу в гостиницу.
— Ты что, не слышал? — Парень схватил водителя за рукав куртки и дернул. — Я тебе сейчас…
Тут мужчина сделал какое-то едва уловимое движение, и рука рэкетира повисла, как плеть.
— Ой, больно! — завопил парень. — Он мне руку сломал!
Водитель трейлера, даже не соблаговолив обернуться, скрылся в дверях мотеля.
— Ну, сука! Ну, ублюдок! — орал во всю глотку рэкетир, прижимая руку к груди. — Я твои кишки на руль намотаю!
Он так распалился, что его приятелям с трудом удалось запихнуть его назад в «Жигули». Но и там он не успокоился, продолжая ругаться и брызгать слюной.
Один из парней ткнул его кулаком в бок:
— Чё ты орешь, придурок? Свидетелей куча. Сколько раз тебе говорили, чтобы не устраивал здесь разборок. Сейчас сядем ему на хвост, отъедем в тихое местечко, и там спокойно разберемся.
Водитель трейлера тем временем подошел к стойке администратора и спросил:
— Где у вас междугородный телефон?
— Там, в углу, но пользоваться им имеют право… — Администратор вдруг встретился взглядом с мужчиной и осекся. — Да, пожалуйста.
Водитель зашел в кабинку и набрал номер.
— Фирма «Киновельт». Вас слушают, — раздался в трубке женский голос.
— Позовите к телефону Вакулова, — попросил мужчина.
— Он сейчас очень занят.
— Скажите, что ему хотят передать привет от одного старого знакомого.
— Говорите, я передам.
— Девочка, привет из Одессы; вы его не донесете.
— Так бы сразу и сказали.
В трубке что-то щелкнуло, и раздайся голос Вакулова:
— Я слушаю.
— Привет из Одессы.
— Уже понял. Откуда звоните?
— Из мотеля. Двести пятнадцатый километр.
— Вы один?
— Как договаривались.
— Хорошо, вас будут встречать в двадцать часов у стоянки на восемнадцатом километре.
Алексей положил трубку, задумался на несколько мгновений, затем вновь протянул руку к телефону и набрал номер.
